«Всю жизнь в юморе! Боже, как же грустно! С ума сойти!» – Остап Вишня.

Это сотрудники силовых структур пришли для ареста юмориста Остапа Вишню. 26 декабря 1933 года они посетили харьковский дом «Слово», в котором он жил со своей женой, актрисой Варварой Маслюченко, и ее дочерью от первого брака Марией (дома ее звали Мурочкой). В этом доме также находились собаки, целая комната была отведена для охотничьих псов. Цяця, «размером с хорошего теленка», всегда радушно встречала гостей, оставляя на их ногах синяки от своего хвоста, который был твердым, как проволока.

44-летний Вишня, с «уже короткой шевелюрой, которая напоминала лысину, с чуть булькающими добрыми глазами», побледнел, но сохранял спокойствие. Он попросил у жены свежее нижнее белье. Она нагружала мужа: подушкой, бельем, книгами, незаконченной пьесой и последними 40 рублями, которые оставались дома. Один из прибывших снял одежду и, как хозяин, сел за письменный стол в кабинете, добродушно позволяя брать все, что просили.

Перед тем как надеть пальто, писатель зашел в туалет и закрыл дверь. Один из надсмотрщиков дернул за ручку и встал за его спиной.

На пороге домработница Соня заплакала: «Куда вы забираете хозяина?». Вишня ее успокаивал. После его ареста в доме начался обыск.

На следующий день следователь заявил, что арест не является недоразумением и обвинил юмориста в контрреволюционной деятельности и терроризме. Якобы он входил в «Украинскую военную организацию» и планировал убить второго секретаря ЦК КПУ Павла Постышева.

Вишня считал это абсурдом и на допросе отшучивался на вопросы.

— В каком помещении вы собирались выстрелить в вождя народа?

— Больше всего люблю убивать вождей на свежем воздухе!

Уже через три недели в своих показаниях он согласился со всем, в чем его обвинили.

Прокурор передает дело «Губенко, он же Остап Вишня» на рассмотрение судебной тройки.

Предложение — «РАСТРЕЛ».

Несколько счастливых лет в Харькове

Павла Губенко могли убить гораздо раньше. Например, в 1920 году, когда его заключили в тюрьму за то, что он служил в армии Украинской Народной Республики. И не просто в армии, а крупным начальником: под его руководством находились все железнодорожные госпитали, переполненные больными тифом солдатами армии УНР и Украинской галицкой армии.

В подвалах было множество пыточных, где чекисты расстреливали людей без особого разбора. Через несколько месяцев его буквально вытащил оттуда Василий Эллан-Блакитный, известный как литературный продюсер и обладающий реальной властью. Кому-то из молодых талантов он помог с жильем, кому-то — с работой.

Павла Губенко он взял к себе фельетонистом в газету «Известия ВУЦИК». Так он стал Остапом Вишней. Многие писатели того времени использовали псевдонимы. Почему Вишня — существует множество версий: либо он любил ягоды, либо это отсылка к «Садку вишневому коло хати», либо имя придумано для красоты.

С тех пор его ждали несколько счастливых лет в Харькове, когда у него будет почти все: любовь читателей, власти и женщины, которую он любит. Его ждала слава и богатство. Но свободы не будет. Вишня никогда не почувствует себя свободным.

За ним постоянно следили и доносили. Даже самые близкие. Тот же многолетний друг Юрий Смолич, который позже напишет увлекательные воспоминания о Вишне, тот же Павел Тычина, сосед по дому «Слово». Они будут докладывать, с кем он встречал Новый год, о чем говорил, с какой женщиной жил, где работал и с кем выпивал.

Вот свидетельство «агента» Тычины за октябрь 1928 года, после возвращения юмориста из Германии и Польши, где он лечился: «Остап Вишня во время встречи с другом Лебеденко чуть не расплакался и, поднимая глаза вверх, сказал: “Какая замечательная вещь воля, знаете, наш Советский Союз — это тюрьма, а Европа — рай”. „”И, увидев это все, вы будете бардом красного господина?” — спросил Лебеденко. “Что же делать, такая моя собачья судьба”, — грустно заявил Вишня».

«Так кто же всеукраинский староста?»

Вишня знал о слежках. Но жизнь берет свое: молодой, энергичный, талантливый и очень трудолюбивый; его «усмешки» — жанр, который он сам придумал — печатает каждая всеукраинская газета. Книги выходят одна за другой, к 1928 году их 25 сборников, которые вскоре объединят в четырехтомник! Совокупные тиражи достигают миллиона экземпляров — второе место после Тараса Шевченко. За это его называют «королем тиражей».

«Я очень хочу, чтобы мой народ улыбнулся, чтобы хоть одна морщина на его лбу разгладилась. Господи, до чего все просто», — пишет Вишня.

Его простой и неприхотливый юмор нравится. Читатели ждут его усмешек, а газеты, где их нет, и разворачивать не хотят. Для знакомства с ними одни учатся читать, другие осваивают украинский.

В чем же секрет?

Он весел, искренен, открыт, остроумен от природы. Одна из знакомых вспоминала: «Войдешь, бывало, в комнату и сразу знаешь, где Павел сидит. Оттуда ежеминутно раздавались взрывы хохота».

Его двоюродный брат Николай Балаш писал: «Павел умеет очень искусно рассказывать, анекдотов знает множество, только и сыплет остротами. Уже 4 часа утра, а мы еще не спим, потому что рассказы и анекдоты очень смешные, и я все прошу: “Расскажи, Павел, еще”».

Майк Йогансен так говорил о Вишне: «99% украинцев составляют те, кто, едва увидев новую Вишневую усмешку и еще даже не осведомившись о ее содержании, уже хватается за живот, падает на землю и качается, через силу умоляя: “Ох, дайте мне скорее почитать, чтобы я хотя бы знал, над чем смеюсь”».

К 1% он отнес тех, кто не признает талант Вишни, считая его творчество картонным и примитивным.

«Снисходительно усмехаясь, берут какой-нибудь фельетон Остапа Вишни и начинают его вам вслух читать, не умея — уже со второго предложения — сдержать смеха. При этом пренебрежительно приказывают: “Ну, я же вам говорил — это так глупо, что невозможно удержаться от смеха”».

Писатель становится любимцем украинцев не только из-за юмора. Он для них свой — друг, который выслушает и поможет, защитник: ему шлют мешками письма, добиваются аудиенций. Председатель ВУЦИК Григорий Петровский шутил: «Так