«Прощение врагов необходимо, чтобы ненависть не разрушала нашу душу» — слова капеллана.

Я готовился к расстрелу

К Богу я пришел лишь в 25 лет. И первая моя молитва была: почему так поздно? Почему я упустил столько времени? А другая: дай мне, Боже, любви. Я чувствую твою любовь, она прекрасна, и я хочу научиться любить людей так, как ты.

Меня рукоположили в священники в 2010 году, и я стал настоятелем в городе Остер в Черниговской области. Каждый день я ездил из дома 85 километров.

Когда начался Майдан, я был там с самого начала: молился вместе с народом. А когда началась АТО, решил поехать туда. Армия для меня не чужда: я служил, и мне хотелось поддержать бойцов.

Я и еще один священник посетили патриарха за благословением. И он мне сказал: «Батюшка, у вас своя война дома, кто ваших детей будет воспитывать?» И не пустил нас на фронт.

У меня с женой трое собственных детей, а с 2011 года у нас есть детский дом семейного типа. Мы принимаем на воспитание подростков, которые никому не нужны. Когда им исполняется 18 лет и они «выпускаются», мы берем других. И уже есть 17 «выпускников». Кто-то создал свою семью, двое сыновей воюют. Я волнуюсь за них: один уже получил несколько контузий.

Поэтому у меня был приход в Остре, а с 2015 года я служил капелланом в военной учебной части «Десна».

Когда началось полномасштабное вторжение, наше село в Черниговской области оказалось в оккупации. Пока была связь, в местном чате я пригласил всех, кто боится, у кого нет еды, кому некуда идти, к нам домой. Люди потянулись. В самый пик собралось 86 человек.

У нас большой дом на 480 квадратов, есть хороший подвал. Какой-то кацап заглянул, спустился: «О, какое бомбоубежище, тут и прячьтесь». Он забрал все мобильные телефоны, планшеты, ноутбуки: «Проверим, завтра отдадим». Ага, отдает до сих пор.

Но была увлекательная история. У меня было два телефона, на одном я успел стереть фото и контакты, а на другом, с которого я передавал координаты российских войск нашим военным с чердака, — забыл. Ну, думаю, все. Убьют.

Страха не было, только мысль: нужно прощаться с семьей, но так, чтобы не заметили. Обнял жену, а сам бледный, как стена. Жду, когда же за мной придут. И вот подъезжают два БТР, к двери идут несколько россиян: «Что у вас здесь?» Я не выдержал: «Что там с телефонами?» — «А ваши стреляли, влупили, вся техника сгорела».

Я был так счастлив, захожу в дом: «Телефонов нет». — «А чему ты радуешься?» — спрашивают мои. Только через полгода признался им, что готовился к расстрелу. Я очень благодарен Богу, что он уберег меня от неизбежной расправы.

Если терять ногу, то лучше левую

Через месяц после деоккупации меня пригласили либо преподавать в академии Министерства внутренних дел, либо идти служить в военный госпиталь, потому что капелланов катастрофически не хватало.

Я склонялся к академии, потому что мне ближе работать с молодежью, чем с больными. Но все решилось само собой: в госпиталь уже поступали раненые, работа кипела. Я приехал, провел первый день, пообщался и понял, что это мое. Бог поставил меня четко куда надо.

Какова моя работа? Начну с того, что священник — это тот, к кому приходят люди, преимущественно верующие. Ему проще. Капеллан — это тот, кто сам идет к тем, кто не верит, чтобы познакомить их с православной верой.

На территории госпиталя есть храм святого великомученика Георгия Победоносца, где я как настоятель провожу службы. Также каждый день в больничных палатах я делаю свой «обход», спрашиваю у бойцов: кто ты, откуда, какой веры, часто ли ходишь в церковь, читаешь ли Священное Писание, хочешь ли ты в Царство Божье и т.д.

Составляю некий духовный портрет человека. И от этого уже отталкиваюсь, о чем дальше говорить.

Вот несколько недель назад я разговаривал с 22-летним парнем, у которого ампутация левой ноги прямо под пахом. Я спросил, как он после ранения: не отчаялся ли. А он: «Нет, батюшка, я у Бога попросил: если ранение и потеря ноги, то лучше левой. Ну и главное, чтобы хозяйство не отбило. Так и вышло». — «А почему левой?» — «Чтобы на машине на автомате ездить». Он бодрячок, быстро поправится.

А сегодня у меня была такая приятная пара. Она с запада Украины, он из Луганска, но встретились за границей, поженились. Живут в Ивано-Франковске. Женщина — верующая, постоянно читает Священное Писание и на свой день рождения попросила, чтобы муж выучил «Отче наш». И он выучил, потому что для нее это важно. И мне рассказал, что так благодарен своей жене, что она за него молилась: «Я благодаря ей на войну пошел с Богом в сердце».

Очень много интересующихся духовными вопросами. Один боец — молодой, с двумя высшими образованиями, пытливый ум. Говорит, Бога не знал. Но мы проговорили два часа, я ему Библию оставил: «Все, что непонятно, подчеркивай карандашом и звони». И он теперь частенько набирает: «Батюшка, сегодня будете? Зайдите ко мне. А вот это о чем написано?» — и мы снова беседуем.

В больнице очень интересно. Я когда-то ездил по тюрьмам как священник, там человек физически никуда не спешит и имеет много времени для размышлений. Здесь тоже стараюсь лечащимся военным доносить: «Размышляйте о своей жизни: что хотели бы изменить? Не сидите в телефонах, пусть ваш разум будет жив».

Так и вера должна быть жива, осмыслена. Не просто свечку поставить, перекреститься и «аминь» сказать. Богу это не нужно. Христос не какой-то дядя из иконы, а и отец, и брат нам, и наставник.

Иногда, чтобы объяснить, кто такой Бог, начинаю так: «Вот есть генерал. Все его уважают, но и боятся. И приходит он домой, детки бегут навстречу. Они же не кричат: “Мама, генерал пришел!”. Нет. “Папа пришел”. Выходит жена: “Любимый мой”. То есть для них он не генерал».

Так и Бог. Для всех ангелов он генерал, а для нас — нет. Для нас он отец, и мы должны принять, что Христос — наша семья. Он любит нас и делает все возможное, чтобы мы не влезли ни в одну беду. Если мы страдаем, то он страдает вместе с нами, если радуемся, радуется с нами. То есть он кругом с нами. Но мы должны этого захотеть, искать его и смотреть в свое сердце: родной он нам или нет.

Часто раненые говорят, что они атеисты. Я отвечаю: «А ты вообще не веруешь или немножко веры есть?» Как правило, что