Колыбельная в военное время: мама, потеряв одного сына, с надеждой ждет возвращения другого из плена.

Пока он еще был жив, написал: «Спасибо, мама, что вырастила нас настоящими украинцами». На что она ответила ему: «Богданчик, это не я». — «Нет, мама, ты».

И она задумалась: какие-то семена она посеяла в их души. Они разговаривали исключительно на украинском, колядовали, варили кутью, красили яйца на Пасху, ходили в церковь — все вместе, все разом. И не заметили, как колыбельные о «прилетевших люлях» и «котиках» Богдан уже пел своему сыну.

«Так, наверное, зарождается украинство», — говорит 49-летняя Татьяна Демчук из Хмельницкого.

Эта история о ней и ее героических сыновьях.

Все хорошо, мам

«Мой дедушка воевал во Вторую мировую, был мудрым и уравновешенным человеком, я безгранично его любила. Мой папа и Богданчик очень похожи на него. На фото — одно лицо, и характер: они любили помогать другим, не задумываясь, будет ли им благодарность. Они не очерняли все вокруг, а наоборот старались осветить. Смеялись, шутили и пили эту жизнь большими пригоршнями», — рассказывает женщина.

Она сама вырастила двух сыновей и дочь. Они выросли трудолюбивыми: в селе. И копали, и спали, и гребли, и рубили. Мальчики баловали свою младшую сестричку Dashу. Они стояли друг за друга горой.

«Я была так счастлива, что смогла воспитать самодостаточных, взрослых мужчин, которые не прячутся за маминой или женской юбкой. Они стали достойными людьми, способными на поступки и заботу о других. Им не хотелось жить, ничего не делая, для себя. Они умели окутывать любовью. Богданчик, уже побывав на передовой и почувствовав все потери, стал еще больше ценить дом и семью. Его жена и сын Миша были за ним, как за каменной стеной, потому что он считал их самым дорогим сокровищем. Начал называть меня „мамуличка“, чего не делал в детстве», — Татьяна на мгновение улыбается.

Оба пошли служить в «Азове». Старший — в 2015-м, младший чуть позже. Ничего о войне, страхах и потерях не рассказывали: мол, все хорошо, мама, чем меньше ты будешь знать, тем крепче спать. Она же старалась поддерживать разговоры о мирной, спокойной жизни.

Весна 2022 года бушевала. Продолжалось сражение за Мариуполь. Мама писала сыновьям на «Азовсталь», что дома распустились тюльпаны и уже отцветают абрикосы.

30 апреля ей позвонил Олег: «Мама, Богданчика с нами больше нет». И заплакал. Она плохо слышала, переспрашивала, но уже сердце наливалось холодным оловом: пришла беда. Рядом стояла невестка, как раз собиралась на прогулку с пятилетним Михайликом. «Что произошло? Что произошло?» — белела на глазах. — «Богданчика больше нет с нами. Идите, Надя, гулять», — сказала в пустоту Татьяна.

«Мы не имели права плакать, не имели права кричать, потому что с одной стороны — мой внук, еще совсем ребенок, с другой — моя дочь, которой 13. Что случилось бы с их психическим здоровьем? И они пошли на улицу, а я — мыть ванну. И мыла ее своими слезами», — вспоминает этот страшный день мама.

В то время они временно жили в общежитии, все в одной комнате, в Хмельницком. Вокруг люди. Голосить некуда. И женщина ждала, когда родные уснут, и давала волю слезам.

Богдан Демчук погиб на задании 29 апреля: в госпиталь на «Азовсталь» нужно было доставить генератор. Восемь бойцов поехали его искать. Уже на обратном пути их «газельку» накрыло. В первый прилет ребят контузило, во второй — осколок Богдану перерезал шею.

Через несколько дней ему бы исполнилось 27.

Моя душа в плену

В Шаровке в Хмельницкой области, где жили братья, их называли «огоньками». Сначала «дымками», потому что Демчуки. Но затем односельчане разглядели, что эти непоседливые, зажигательные, живые ребята — огоньки! Их маму так и записала в телефоне местная жена священника — «мама огоньков».

Для службы в «Азове» Богдан выбрал позывной Огонек, а младший на три года Олег стал Вещим.

Он защищал Мариуполь, вышел в плен из «Азовстали» в мае 2022-го. Успел написать в соцсетях: «Все будет 4.5.0».

«Олежка, хоть и худой, измученный, но не имел тогда ни одной царапины, шел своими ногами, целый, — вздыхает мама, — а ранен он в колонии Еленовки. Он был как раз в том бараке, где произошел теракт. Собратья посадили его на стульчик и вынесли, потому что сам бы из помещения в огне не вышел. От взрыва ему раздробило бедренную кость и вырвало мышцы на обоих икрах».

Женщина по крупицам вылавливала информацию о сыне. Знает, что после Еленовки его вместе с другими ранеными направили в Донецкий госпиталь. Там полечили раны. Размозженную кость не собирали, мол, когда-то тебя прооперируют, как домой вернешься. И она однажды срослась. Сейчас одно колено у 26-летнего парня не сгибается, и он ходит с палочкой.

По последним известиям, а им уже полгода, Олег находится в городе Кудымкар. Это Пермский край, Россия. От Киева около 2000 км. А знает об этом его мама от бойцов, которых возвращают из плена.

«Ни Красный Крест, ни другая международная организация не имеют доступа к нашим военнопленным. А они хоть и в аду там, но стараются больше узнать друг о друге и привезти в Украину какую-нибудь весточку. Как только оказываются дома, сами находят родственников. Мне позвонил собрат Олежки, его друг был с ним в одном бараке Еленевки. А позже очутился с ним в одной палате больницы. А в сентябре 2024-го их обоих забросили в Пермский край.

В другой раз я сама случайно вышла на побратима своего мальчика. У знакомой сын вернулся из плена. С ним обменяли еще одного военного, который сидел в одной камере с моим сыном в Горловке. Я ездила к нему в Киев. Я с ним разговаривала. Для мам эти крупицы новостей очень важны», — рассказывает женщина эмоционально.

Ее радует, что «азовцев» начали возвращать, даже осужденных на 25 лет, даже на пожизненное. Раньше считалось, что это нереально. Татьяна знает, что осужденным разрешено получать посылки, и хоть и тяжело, но можно наладить телефонную связь.

Спрашиваю, обрадовалась ли она, когда узнала, что начальника Еленовской колонии подорвали.

«Мне рассказывали, что после теракта