Оксана, худенькая блондинка в очках, складывает в свою сумку лоточки с едой, которые только что доставили волонтеры World Central Kitchen. В них находится еще горячая гречка с сосиской и оливье, а в ящике лежат мандаринки. Здесь, в центре соцобслуживания, активно работают соцработницы, которые остаются в городе и посещают своих подопечных. Они делят между собой обеды, которые вскоре будут разносить по Покровску.
Когда фронт находился дальше от города, территориальный центр горсовета обслуживал 330 пенсионеров и людей с инвалидностью, среди которых более ста — маломобильные. Теперь же люди уезжают каждый день, поэтому данные приходится постоянно обновлять, а из-за отсутствия связи это сделать сложнее.
«Пока здесь есть последний получатель социальных услуг, мы должны оставаться здесь», — утверждает директор центра Варвара Копилова.
В помещении центра она ходит в куртке и шапке. В городе нет отопления, и это стало привычной картиной. Варвара родилась и выросла в Покровске. Ей тяжело наблюдать, как разрушаются школы, детские сады и институт.
«Я понимаю, что для обороны это необходимо, но спилены все тополя, которым 50 лет, и сердце кровью обливается. Хотя мы понимаем, что если наступит мир и все будет хорошо, это все восстановится. Главное, чтобы люди были живы и здоровы, а все остальное преходящее», — говорит Варвара.
Местные жители повторяют как мантру мнение, что россияне не зайдут в Покровск, потому что мир скоро наступит.
«Говорят, будет перемирие, будет тишина, и начнутся переговоры. Мы надеемся, что о чем-то договорятся… Мы здесь так хорошо жили», — вздыхает 72-летняя Валентина, стоя в очереди у входа в центр. Она одна из тех пенсионерок, которые сами приходят за обедами.
«А что делать? Пенсия маленькая, я одна, вдова. Может, станет еще хуже. Не знаю», — отвечает на вопрос, будет ли оставаться в Покровске. Так свое решение объясняет большинство местных: некуда уехать и на что жить.
Тем временем Оксана уже вешает сумки на велосипеды — свой и Владимира, который помогает ей развозить обеды, — и направляется по соседним кварталам к маломобильным подопечным. Эти два микрорайона — Шахтерский и Лазурный — находятся ближе всего к россиянам и кажутся наиболее пострадавшими.
Надпись «Press» на моем бронежилете привлекает внимание. К журналистам в прифронтовых городах Донецкой области относятся не всегда приветливо, но здесь жители сами подходили, просили записать их слова и «передать в Киев».
Они чувствуют себя отрезанными. На днях мобильная связь исчезла — последний маркер цивилизации в Покровске. Она слабо работает только в некоторых частях города. Отопление, вода и свет пропали еще раньше. Интернет можно поймать только в почтовых отделениях, которые пока функционируют. Последняя «Укрпочта» должна закрыться 15 января.
Один водитель, проезжая мимо меня, стал сдавать назад, чтобы поделиться своим недовольством по поводу срубленных тополей. Местные гордились ими и тяжело воспринимают эту утрату.
В очереди за горячими обедами бабушки обращались с просьбой передать Зеленскому, что Покровск стал «мертвым городом».
«Ничего нет: холод и голод. Негде ни погреться, ни подогреть пищу, хотя бы пункты обогрева где-нибудь были», — говорят бабушки, но просят не указывать их имен, потому что не знают, какая «власть будет».
В отделении «Новой почты» ко мне обратилась женщина с вопросом, приехали ли мы, чтобы рассказать о реальной ситуации в городе.
«Если будет возможность донести, что мы такие же люди, мы просто хотим жить… Мы не ждем никого, мы просто хотим быть в своем городе», — говорит она сквозь слезы, представившись Надеждой Ковальчук.
Женщина возмущается тем, что, по ее мнению, Покровская ВГА не готовила город к обороне и поздно начала устанавливать «зубы дракона» и другие укрепления, а также не оказывает должной помощи жителям, которые остаются в городе.
«Надеюсь, что все будет хорошо благодаря нашим ребятам. Спасибо, что выслушали, потому что досадно до слез, потому что власть только приезжает на камеру, но никто не интересуется, что происходит у людей и как», — жалуется женщина.
«Вот там Шевченко, посадка и это поле», — показывает военный 93 бригады Иван.
Именно там, в поселке Шевченко, россияне в ноябре сумели прорвать украинскую оборону и продвинуться вплотную к городу. То есть они находятся всего в одной посадке от этих улиц Покровска.
Иван — 22-летний командир взвода — заходит во двор сгоревшего дома. россияне разбили его утром, но уже вечер, а он до сих пор тлеет. Владельцы уехали раньше.
«Это полный пи*дец. "Освободители". Но кто-то ведь ждет. Сидят ждуны», — подкуривая сигарету, говорит военный.
Это крайние улицы частного сектора Покровска. Часть домов уже разрушена, на других устанавливают таблички «Здесь живут люди».
Над головами все время слышны дроны. И наши, и вражеские. россияне публикуют видео, где их БпЛА на оптоволокне проникают глубоко в город.
На фоне постоянно раздаются звуки артиллерийских обстрелов. Это не по самому Покровску, а по поселку Песчаное, где сейчас идут бои, говорит Иван. Оттуда россияне пытаются выйти к одному из подходов к городу, который проходит через Межевую Днепропетровской области, а оттуда — на важную трассу Павлоград — Донецк. Это позволит обрезать ключевые логистические пути.
«Они не берут город, а обходят. Наверное, хотят окружить, чтобы потом кто-нибудь сдался», — предполагает Иван.
Но пока военный считает, что удастся удержаться: «Все в наших руках, есть множество возможностей».
Ярко окрашенная детская площадка окружена серыми разрушенными многоэтажками.
«Там, где забиты окна, живут люди», — показывает Оксана на разбитую девятиэтажку в микрорайоне Лазурный, которая кажется непригодной для жизни.
Покровчане продолжают жить в наиболее разрушенных кварталах города, но параллельно обустраивают подвалы. Из нижних этажей домов торчат железные дымоходы — устанавливают буржуйки. По данным местных властей, в Покровске остаются более 7 тысяч человек.
Прилетело около месяца назад, рассказывает Оксана, и взрывная волна разрушила все дома во дворе. В один из этих домов заходит соцработница, чтобы передать горячие обеды.
Дверь открывает 69-летняя Валентина Павловна, которая выходит, опираясь на костыль. Она одета в теплую коричневую куртку, на руках — синие вареж