Две санитарки на сорок тяжелобольных. Почему психиатрические интернаты становятся настоящим приговором для украинцев, оказавшихся в них?
Корпус, непригодный для жизни?
«Ребята, не трогайте его руками», — говорит санитарка подопечным, которые окружили её. Им любопытно рассматривать незнакомца. Несмотря на шум, слышна ругань — работница призывает вести себя корректно.
На начало ноября в интернате находилось 203 мужчины, из которых 128 — недееспособные. Я замечаю мужчину с видео: он снова лежит, накрывшись пледом, — на этот раз уже на диване.
С 2022 года интернат арендует два корпуса «Областной психиатрической больницы с. Орловка». В один заехали на 5 лет и сделали там ремонт. В другом ремонта не проводили — аренда была на 3 года. Здесь пахнет мочой, на полу — разбитая плитка, со стен слезла штукатурка. Палаты поменьше рассчитаны на 4 кровати, побольше — на 11.
Директор учреждения Николай Добрыник сначала отрицает, что видео, которое попало в редакцию, снято у них, а затем объясняет:
«Наверное, санитарки, а их всего двое на 42 тяжелобольных, не успели всех помыть и переодеть. Некоторые находятся в таком состоянии, что постоянно пытаются снять с себя одежду, совершить дефекацию и размазать всё по стенам. Их могли посадить в комнату, чтобы не разбежались».
Сейчас помещение, запечатлённое на видео, закрыто. Стекло на дверях отсутствует. И сквозь дыры видно, что и в этой, и в других комнатах — пусто. Подопечных начали переселять в обновлённый корпус, поясняет Добрыник. Но 40 человек, самые тяжёлые пациенты, пока остаются в старом здании, которое 1 ноября представители омбудсмена в Ровенской области признали непригодным для проживания.
Однако заведующая хозяйственной частью заведения говорит — сделали всё, что могли: «Мы начинали с такой ужасной ситуации. Этот корпус был в ужасном состоянии, когда мы сюда пришли в 2022 году, что я сидела и плакала — не знала, что делать. Вложили в него более 2 млн гривен».
Зато руководитель больницы Александр Задорожный всё отрицает. Он утверждает, что это был лучший корпус в учреждении. В частности, на полу был линолеум, когда интернату передали помещение, а теперь там крашеный бетон. А стены не были повреждены.
«У нас пациенты могут выбить окна, но мы не оставляем помещение без стекол. Бывает, что разбивают унитазы и умывальники — мы меняем», — упрекает он.
«Никто не захочет работать за 7,5 тысячи грн»
Кроме ободранных стен, в интернате есть ещё одна серьёзная проблема. На всех тяжёлых подопечных — всего две санитарки. Работники утверждают, что заведение предназначено для людей с лёгкими умственными нарушениями, например деменцией. Но есть крайне сложные случаи. И даже у «лёгких» подопечных за 20 лет болезнь прогрессирует до тяжёлой формы.
«Это тяжёлая работа. Уже на второй день я хотела уволиться, но привыкла — как и ребята к нам. С ними тоже кто-то должен работать», — говорит медсестра Раиса.
Здесь людей не лечат, только удерживают. Речь идёт о так называемой поддерживающей терапии — если состояние подопечного ухудшается, его отправляют на стационарное лечение в психбольницу или в Орловку, с которой делят территорию, или в Остроге. Некоторые из жителей нуждаются в постоянном лечении именно в психиатрической больнице.
«В Орловской психбольнице говорят, что у них нет мест. Мы нескольких мужчин отправили в заведение в Остроге, они тоже не хотят принимать, потому что ребята очень тяжёлые. И получается замкнутый круг: с нас требуют, а навстречу нам никто не идёт», — жалуются сотрудники.
Смена медсестры Раисы начинается утром с обхода. Врач назначает медикаменты, и медработники осматривают подопечных. Если есть жалобы на здоровье — мужчин везут в больницу на обследование.
«Не было таких случаев, чтобы ребята сильно бушевали. Конечно, может быть разное, но у нас есть психолог. Если состояние подопечных обостряется, то их перенаправляем в психбольницу. Но там не всегда берут — не хватает мест», — добавляет Раиса.
В корпусе с ремонтом как раз обед. В столовой работницы разложили на столах тарелки с кашей, колбасой и овощным салатом. Здесь комнаты с новыми кроватями и светлыми стенами. Уборные отремонтированы и чисты.
Но проверка омбудсмена выявила недостатки и в обновлённом корпусе — душевые не оборудованы для людей с инвалидностью. Работники интерната объясняют — проверяющие пришли в понедельник, а накануне на выходных подопечные сломали душ, поэтому его не успели отремонтировать. А инженер по ремонту после замечания директора вообще уволился.
«Человек не хочет работать за минимальную зарплату, ещё и с такой ответственностью», — объясняет директор.
Хотя душ починили, работников в интернате не хватает. «Мало кто согласится работать за 7,5 тысячи гривен, не все могут выдержать такой контингент», — добавляет завхоз.
Также проверяющие обнаружили, что в интернате неправильно проверяли кровь. Когда пациенты используют определённые препараты, анализ следует делать еженедельно, а не ежемесячно.
Но у заведения нет своей лаборатории. Ранее для забора крови приезжала бригада из поликлиники, но теперь они выполняют другую работу. Так что интернат теперь самостоятельно будет привозить лаборанта, чтобы делать анализы столько раз, сколько нужно.
Медленная смерть или полноценная жизнь?
В 15 километрах от Ровно, возле села Бояновка, среди леса, находится ещё одно отделение психоневрологического интерната. Для женщин. Здания здесь разбросаны по большой территории, засаженной кленами и соснами. В центре — фонтан.
«А вы верите в эзотерику?» — спрашивает подопечная Татьяна. Медсестра вводит меня в её комнату и разрешает поговорить — женщина дееспособна. Татьяна как раз вышивает рушник. Комнату она делит с соседкой Ларисой. На стенах рядом с обеими кроватями — коврики. На кровати Ларисы много мягких игрушек, над ней висят иконы Богородицы.
Татьяна одета в красную шапочку, на шее — золотистая сумочка и четки. На её полочке — книги «Практическая магия», «Драгоценная книга современной ведьмы», «Иллюстрированный травник». Из проигрывателя звучит музыка. Уитни Хьюстон и Майкл Джексон — её любимые исполнители.
«Я тоже мало верю в эзотерику, но ведь это работает, понимаете? Освобождает сознание от критики и дискомфорта. Выравнивает духовный уровень», — добавляет женщина.
Татьяне — 57 лет. В интернате она прожила 21 год, её забрала соцслужба после того, как она ушла из дома. Она из Каменца-Подольского. В интернате, рассказывает, не нужно беспокоиться о еде, можно вышивать, продавать изделия, а за вырученные деньги покупать новые книги. Свои работы продаёт даже работникам.