«Разрушаем систему, чтобы избежать скандалов с тушенкой и наличными в багажниках». Интервью с руководителем Госоператора тыла.

Арсен Жумадилов — 39-летний крымский татарин, родившийся в Симферополе. Он является магистром права и политологии (Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко) и магистром публичного менеджмента и управления (Лондонская школа экономики). С 2023 года занимает должность генерального директора Государственного оператора тыла. Ранее он в течение четырех лет возглавлял «Медицинские закупки», в результате чего государственные отчеты сообщали о более чем 5 миллиардах гривен, сэкономленных для страны. В 2022 году Жумадилов был призван в ряды Медицинского командования ВСУ.

«Я спросил, не будут ли мне ставить своих людей»

Начну с недавней ситуации, которая вызвала большой резонанс среди осведомленных в данной области, когда министр обороны неожиданно анонсировал объединение Агентства оборонных закупок и Госоператора тыла в единый институт. Это решение обосновывалось стремлением к стандартам НАТО, хотя, как выяснилось, таких рекомендаций со стороны НАТО во время войны не было. В конечном итоге от этой идеи отказались, но можете рассказать со своей стороны — что это было?

Я могу поделиться своим восприятием и тем, как мы на это отреагировали — без претензий на полное освещение этой истории. Поскольку ключевым органом тут является Министерство обороны.

В июле, когда я отчитывался перед министром о результатах работы за полгода, мы отметили, что наши программы реализуются достаточно качественно и эффективно, чтобы говорить о готовности к масштабированию. Мы могли бы закупать как централизованный заказчик те товары, которые сейчас закупают структурные подразделения Минобороны или подразделения ВСУ. Например, твердое топливо, IT (как программное обеспечение, так и компьютерное оборудование), и другие направления. У меня был запрос, чтобы министерство определило приоритетные направления для масштабирования. В общем, на этом разговор и завершился. Министр сказал: «Окей, я тебя услышал».

Затем, в сентябре, состоялся разговор с заместителем министра (Дмитрием Клименковым — ред.), в котором обсуждалась идея объединения АОЗ и ГОТ. Это стало для меня неожиданностью. Мы не знаем, почему было принято такое решение. Но понимаем, что нам нужно было сделать, если бы оно было принято. Мы составили юридический и управленческий план действий. И уже работали в рамках коммуникационного трека — в частности, согласовывали с партнерами, устраивает ли их, если мы также будем заниматься летальной номенклатурой.

То есть, по сути, речь шла о ликвидации Агентства оборонных закупок, хотя там явно больше масштабов. Какова логика этого объединения именно на базе ГОТ, а не АОЗ?

Этот вопрос лучше адресовать министерству. Но если вы спросите мое мнение — для меня и нашей команды абсолютно понятен функционал централизованного заказчика. Наша команда впервые реализовала его в медицинских закупках еще в 2019 году. И до запуска АОЗ представители сферы обороны изучали наш опыт в области здравоохранения где-то в 2020 году. Это не ядерная физика. Это определенные сложные процессы, которые необходимо понимать. Но они не являются каким-то магическим знанием, доступным лишь ограниченному кругу людей.

Если бы такое решение было принято — мы бы его исполнили. Хотя некоторые друзья из общественного сектора спрашивали, почему я не отказался.

Я тоже хотела спросить, почему?

Потому что есть некоторые красные линии. Для нас красная линия — коррупция. Если бы мы увидели коррупционные риски — мы бы определенно этому противодействовали. А если в этом нет коррупции, тогда почему мы должны противодействовать решению органа управления, который, вероятно, имел определенные причины для его принятия?

Я не увидел этих красных линий, потому что задал один простой вопрос: «Есть ли ожидания у Министерства обороны или у других властных кабинетов, что назначения в объединенное агентство будут по согласованию с ними или вообще по их решению?»

Условно говоря, я спросил, не будут ли мне ставить каких-нибудь своих людей. Потому что если так, я бы точно не акцептовал эту историю. Ведь это очевидный сигнал о том, что кто-то захочет реализовать коррупционный интерес. А все люди, которые работали со мной последние 10 лет, точно знают, что я не допускаю коррупции в принципе.

Вы упоминали о соответствующем разговоре в сентябре. В то же время я знаю, что в Агентстве оборонных закупок об этом узнали чуть ли не из СМИ и восприняли это довольно жестко. Какова была коммуникация между агентствами, есть ли до сих пор напряжение и не может ли оно вылиться в какие-то проблемы в закупках?

Нет. Для того чтобы представить такое, нужно иметь очень бурную фантазию.

В целом напряжение вокруг этой темы действительно существует. Его сложно не заметить. Однако напряжения между двумя агентствами... я надеюсь, нет. Дело в том, что мы почти не пересекаемся. У нас разные программы, и мы их реализуем в рамках абсолютно разных управленческих треков.

Мне Марина (глава Агентства оборонных закупок Марина Безрукова — ред.) звонила по телефону. Она спросила: «Арсен, смотри, а почему вы взаимодействуете со стейкхолдерами тогда, когда я даже не в курсе о том, что такое решение принимается?».

Я ей ответил: «Марин, не знаю, почему именно такое решение принимается, в чем причина и т.д., но в любом случае это должно тебе прокоммуницировать Министерство обороны, а не я».

Мы ни за, ни против такого решения. Если бы оно было принято, мы бы его исполняли. Оно не принято — окей. Мы продолжаем реализовывать свои программы. Нам есть над чем работать.

«После скандалов с яйцами мы услышали запрос на добропорядочность»

Несмотря на все, украинские антикоррупционеры в целом поддерживали и АОЗ, и ваше агентство. Что удалось достичь за эти 10 месяцев работы в борьбе с коррупцией, а что нет?

Запрос общества был прежде всего на добропорядочность. И после скандалов с яйцами, яблоками, куртками этот запрос был услышан нами. Мы интегрировали принцип нулевой толерантности к коррупции во все наши процессы.

И вот сейчас мы собираемся выйти на получение высокого антикоррупционного стандарта ISO 37001. Нас проверит международная организация, вывод должен быть в начале следующего года. То есть, мы не просто декларируем борьбу с коррупцией, а готовы проходить аудит.

Это дало реальную экономию государственных средств. На сегодняшний день мы сэкономили 16,4 млрд гривен, если сравнивать с ценами, по которым закупалась та или иная продукция до нас. Это абсолютно реальные дополнительно закупленные литры дизтоплива, бронежилеты и т.д.

Был запрос и на то, чтобы поставки для ВСУ не воспринимались как закрытый клуб по интересам. Что вот есть только какой-то ограниченный круг поставщиков, который имеет инсайдерские знания о том, как проходят тендеры, и только они могут принимать в них участие. Мы это перестроили — как в питании, так и в «речовке». Перестроили логистику. И можем сказать, что теперь у любого поставщика, который желает и обладает внутренними ресурсами, точно нет барьеров для участия в тендерах и начала поставок для ВСУ.

Также нам удалось оцифровать ключевые процессы поставки — от того, как делают заявки, до того, как составляют акты и как их подписывают.

В неделю в войске только по направлению питания создавали более 30 тысяч бумажных документов: это расходные накладные и